В период затяжной самоизоляции, связанной с эпидемией коронавируса, единственным спасением для многих северян остается просмотр душевного кино в кругу семьи и близких друзей.
В дни всеобщего карантина нам удалось пообщаться с талантливым архангельским кинематографистом, вошедшим в 2013 году в 20-ку лучших молодых режиссеров всего мира по версии норвежских фестивалей, а также в 10-ку лучших непрофессиональных молодых режиссеров по версии «Золотой Ленты», о том, как снимаются фильмы, чем киносфера отличается от других видов искусства, как работать в кино за рубежом и что вкладывает режиссер в понятие «идеальный зритель».
Когда у вас появилось желание заниматься кино?
Появилось еще в школе. Не могу сказать точно, потому что это было очень спонтанное желание. Когда я переходил в старшую школу, а на тот момент я учился в гимназии № 3, у нас было распределение по специальностям. Поскольку мне всегда хорошо давались языки, я планировал попасть в языковый класс. В восьмом классе, скорее уж от «нечего делать», мы решили снять про нашего товарища кино. И мы сняли коротенький боевичок, абсолютно смешной и невразумительный в том плане, что двенадцатилетние мальчики косят под взрослых мужиков. Это у нас заняло больше времени и сил, чем мы предполагали, потому что тогда снимали еще на кассеты формата MiniDV, и оцифровать их было крайне проблематично, если ты был не связан с телевидением. В промежутке между 10-11 классом мы сняли еще один фильм, уже по мотивам вышедшей игры S.T.A.L.K.E.R. Это было еще то приключение, потому что снимали мы на Кегострове, по выходным, месяца 3-4. И там вышел аж сорокаминутный фильм.
На тот момент мы задумались о том, что после школы было бы неплохо заняться кино. Мы собирались поступить на иняз в тогда еще ПГУ, выучить немецкий язык и уехать в Германию. В Германии на тот момент было достаточно много фондов поддержки молодых режиссеров, и в целом кинообразование там оставляло очень приятные впечатления по отзывам и тогдашним режиссерам. Но по ряду причин не сложилось. Я, поступив на иняз на переводчика, на первом курсе познакомился с Домом молодежи TVIBIT в Норвегии, в городе Тромсе. Они искали для своего проекта русских партнеров. Я согласился и отправился туда на трехгодичное сессионное образование, потому что на тот момент находился в студенческой организации по созданию фильмов, роликов и как отдельный активист в этой сфере мог принять в этом участие. И за время обучения там у меня очень сильно подросла база знакомств, я стал работать на международный кинофестиваль в Тромсе.
Тяжело было в новой языковой среде?
Поскольку я получал образование переводчика, у нас была весьма специфическая тренировка для того, чтобы мы в любой контекст культуры и среды могли попасть. Так что особых проблем не было. Но за все годы обучения и работы в Норвегии, мой менталитет сдвинулся скорее в европейскую часть, чем в российскую. Мне иногда в России работать тяжелее, чем за рубежом.
Вы сами пишете сценарии для своих фильмов?
Основу – да, потому что у меня нет сценариста, с которым бы я постоянно работал. Для меня, например, диалоги — это страшная вещь, особенно из-за засилья английского в моей жизни. Получается так, что очень часто речевые конструкции выглядит немного странно, они как будто грамматически простроены в другую сторону. Мне кажется, что у меня это не очень хорошо получается, и я консультируюсь с коллегами.
Вы предпочитаете работать с профессиональными или непрофессиональными актерами?
Я предпочитаю работать с непрофессиональными актерами. Возьмем Архангельск, к примеру, самый ближайший к нам район. Из профессионалов у нас только театральные актеры, и их манера игры зачастую смотрится очень неестественно на камеру. Во время учебы в Норвегии и подготовки дипломной работы, нам выдали списки актеров, которые доступны и которые могли бы поучаствовать в нашем проекте. И когда мы подобрали типажи по фотографиям, оказалось, что такой-то театр на гастролях, кто-то в отпуске, кто-то вообще не в городе. И поскольку на диплом было дано крайне мало времени, пришлось срочно искать актеров, непрофессиональных. Отработали мы по итогу весьма неплохо. Это первый момент. Второй момент, почему я люблю работать с непрофессиональными актерами, это то, что на момент написания сценария можно подправить какие-то диалоги. Люди все равно же понимают, что так они, наверное, бы не сказали. Что не совсем живая речь, что эта роль им некомфортна. И это позволяет сразу сориентироваться, сдвинуть процесс работы в нужную сторону. И плюсом это глубина эмоционального раскрытия. Один из моих последних проектов короткометражных был целиком завязан на профессиональных актерах, и это совершенно другое восприятие, потому что люди понимают, что они делают. И остается мало работы над какими-то небольшими оттенками чувств, и мне не хватало более глубокого раскрытия персонажа. Профессиональные актеры могут неплохо импровизировать, но это может повлечь сложности при монтаже или переозвучке.
С непрофессиональными актерами иначе. Для актеров в Архангельске я обычно нанимаю репетитора по актерскому мастерству, исправляем речевые и мышечные зажимы, много репетируем.
У вас чаще всего превалирует немое кино или фильмы с диалогами?
Я больше предпочитаю диалоги. Для меня как для лингвиста вопрос языка очень важен. Но для того, чтобы попытаться создать образ одичавших людей в фильме «Жизнь после жизни», было необходимо убрать оттуда язык. Там нет особой эмоциональности, и непонятно, как общаются герои. Остальные проекты я стараюсь делать диалоговыми, поэтому я и говорю, что всегда немного волнуюсь за диалоги. То есть насколько хорошо они звучат на русском языке. Есть такие фразы, которые, на мой взгляд, отлично смотрятся на английском, но все ребята из России говорят мне, что по-русски это смотрится совершенно коряво.
Чем вы вдохновляетесь, прежде чем приступить к новому проекту?
Могут быть разные источники. Это может быть музыка. Хотя от нее я долгое время пытался отойти, потому что иногда очень сильно привязываюсь к какой-то музыкальной теме, и ее бывает невозможно выкинуть из головы. Иногда, когда вдохновляешься существующей музыкой, тебе хочется пихнуть ее в фильм или в определенную сцену. И это может в дальнейшем вызвать проблемы: либо написать авторскую музыку, которая не совсем будет соответствовать проекту, либо попытаться получить авторские права.
Второй важный источник вдохновения – человеческие истории. Я не очень хочу снимать «метафорические заумные» фильмы. Возможно, сказывается вопрос норвежского образования, потому что там в рамках киношколы не преподается сценарное мастерство. Хотя истории действительно классные. Зачастую там режиссеры сами являются сценаристами. И иногда задаешься вопросом, что должно быть такого в человеке, чтобы настолько точно передать конфликты и истории. И ведь они довольно простые. Мне нравится эта простота, и я хочу оставаться внутри нее. А для этого нужны и человеческие истории, и личный опыт. Когда я писал сценарий к своему полному метру, то опирался на воспоминания о своих друзьях, которые разъехались. Я слишком ностальгический человек.
Люди, которые далеки от киносферы, фильмы воспринимают в основном как продукт для досуга. Посмотрели, очень классный фильм, актеры хорошие, все на высшем уровне или наоборот. Вы с профессиональной точки зрения каким образом воспринимаете кино?
В первые годы обучения это просто ужасно, потому что ты не можешь нормально воспринимать фильмы. Ты смотришь кино и просто раскладываешь его по частям. И потом выходишь из кинотеатра и не понимаешь, а что ты сейчас посмотрел. Сейчас я стараюсь это ограничивать и не делать деконструкции фильмов. Мне очень нравится, что я в какой-то момент научился определять профессиональные аспекты и личностные.
А вам нравится работать больше с русскими коллегами или с норвежцами?
С нашими мне нравится работать из-за хорошего эмоционального отклика. Скандинавы более формальные и менее эмоциональные, и в каких-то моментах мне не хватает чувств. С другой стороны, русские слишком эмоциональные. У меня была такая ситуация, когда моего оператора приходилось осаживать каждый раз: у нас есть план, мы снимаем для телеканала, нам нужно убрать такие-то кадры. Из плюсов скандинавов то, что у них достаточно хорошие бюджеты с учетом разницы валют и, как правило, они всегда выполняют свои обязательства. Из минусов есть некое подобие безалаберности. В русском поле все по-другому. У нас были международные съемки. И в Россию приезжали финско-норвежские команды, и мы туда ездили. Потом оказалось, что разрешения на съемку им никто не давал. И всех есть свои плюсы и минусы. Если бы я мог, я бы набрал свою команду 50/50.
Как проходит создание самого кинопроекта? Есть какой-то план?
Грубо говоря, у вас есть сценарий. Вы находите продюсера или становитесь продюсером. Важно понимать, что продюсер — это не всегда тот человек, у которого есть деньги. Это тот человек, который деньги может привлечь или найти, и его основная задача – решать вопросы, связанные с производством этого фильма. У вас есть продюсер и режиссер, нужно найти достойную команду: оператора, художника-постановщика, звукорежиссера, актеров. Всех нашли, утвердили. Дальше идет поиск локаций, договоренности о них, опять же утверждения. И вы начинаете составлять ККП. То есть расписание на каждый день, во сколько должны прибывать актеры и остальная команда на локацию, какая логистика, сколько должна сниматься та или иная сцена. Кино — это не настолько свободный и творческий процесс, как написание музыки или рисование картин. Это как производство на заводе. Условно, в 9 приезжают световики, к 10 должен быть поставлен весь свет, в 10 гримируем актеров, в 11:30 репетиция, в 12 мы должны снимать. И у нас 40 минут, чтобы отснять несколько кадров. Если будем выпадать из графика, то это больше времени на работу, а технической команде больше переработки, за которую нужно платить и т.д. Много нюансов.
Кто чаще всего финансирует ваши проекты?
Чаще всего сам. Есть плюс работы в видеосфере и очевидный минус – высокая оплата труда, особенно в Москве и Санкт-Петербурге, и социальная незащищенность, то есть могут быть разовые проекты. Например, фильм «Сон» нашел своих продюсеров, которым понравился сценарий и которые дали средства на производство. Нужно еще понимать, создание фильма делится на три фазы: пре-продакшн, когда вы подготавливаете все, продакшн, когда вы все снимаете, и постпродакшн, когда вы все монтируете. И иногда приходится брать на себя финансирование какой-то фазы.
В получении грантов не участвуете?
Я не очень люблю грантовую систему, потому что она направлена на специфические социальные темы. Я не любитель писать под заказ. Технически могу, но уж лучше я просто не буду за это браться. И учитывая тот факт, как в России заполняются все бумаги… Вообще для кино характерна система питчингов, то есть защиты проекта. Мы с Potential Platform в Питере организовываем Potential project market, куда приглашаем российских известных продюсеров, которые видят эти проекты, молодых авторов и берут картины в производство. И понятное дело, что для будущих проектов нужно финансирование. Есть такой хороший плюс меня как продюсера – умение экономить деньги и уметь договариваться с людьми. У меня был опыт съемки проектов за 100-150 тыс. рублей за 7 дней – в киносфере это очень маленькие деньги.
То есть, насколько я понимаю, вы помимо режиссерской деятельности занимаетесь еще продюсерской и звукорежиссерской?
Я занимался продюсированием музыкальных проектов, когда был в Архангельске. У нас там была очень хорошая студия. А так в звукорежиссуру я стараюсь не лезть, потому что не очень много практикую. Но общие понимания того, как функционирует звук есть, а для режиссера, как мне кажется, это важно понимать. Мне больше нравится работать режиссером и продюсером, сейчас меня стала очень привлекать операторская деятельность. Когда есть возможность подумать над решением сцены, расположением камер, размещением света. Сложность работы режиссера заключается в том, что ты живешь проектами. Мы сейчас запустили полный метр. Он изначально должен отнимать от полугода до года на съемку, а из-за сложившейся ситуации это время еще и сдвинется. И я буду должен подстраивать под него другие проекты в дальнейшем. А потом будет постпродакшн, а это еще много дополнительного времени. И я думаю, дай бог я его закончу, когда мне 31 исполнится.
Есть ли любимые проекты?
Пока самый любимый это все-таки «Эгоисты». С тем послевкусием, которое он оставляет после себя. К остальным проектам я отношусь более-менее хорошо. Я просто везде стараюсь выкладываться по полной, но и везде вижу помимо достоинств недостатки. Сейчас надеюсь, что полный метр, над которым я сейчас работаю, срастется и будет представлять то, что мне хочется. У меня есть истории, которыми мне хочется поделиться и которые хочется показать. Кино – неотъемлемая часть жизни, нет такого, что ты занимаешься им только в пятницу, субботу и понедельник. Я от этого уже никуда не денусь, мне нравится этот процесс. Раньше, лет до 25, хотелось все бросить и найти постоянную работу. Сейчас я на этом зарабатываю, это мой круг общения.
Как вы в целом относитесь к российскому кинематографу?
За два года я стал относиться к нему гораздо теплее, потому что его сложно осуждать. Потихоньку, но оно растет и развивается. Стали появляться отличные сериалы, конечно же, есть и замечательные картины - те же «Верность», «Аритмия», «Сердце мира». Есть замечательный фильм Романа Жигалова «Лес», снятый в Устьянском районе. Он обошел почти все страны мира по кинофестивалям.
Я думаю, что русское кино будет развиваться, и у него есть будущие хорошие проекты. Мы говорили с тобой о том, что люди сходили в кино, подумали о том, хороший фильм или нет и все. В последние годы СССР было кинообразование, и людей учили смотреть кино. Сейчас нет, поэтому мы многие вещи стали забывать. В кинотеатрах Европы, например, нет такого, что включают свет с титрами, и люди сразу же уходят, как у нас. Титры — это важная часть фильма, потому что показано, кто работал над фильмом. Это неуважение к людям, ведь мы аплодируем актерам после спектакля. Почему нельзя просто посидеть после включения титров? И я думаю, что, когда люди смотрят кино, они просто не понимают, с какой целью они это делают. Ведь оно во многом зависит от зрителя. И ребята, работающие в киносфере, понимают оторванность от аудитории. Они говорят о том, что хотят думающего и чувствующего зрителя.
А каков ваш идеальный зритель?
Собственно говоря, думающий и чувствующий. И тот, с кем можно подискутировать. И еще я хочу воспитанного зрителя. Который не будет тыкать во все ошибки и недостатки и может просто уважать чужой труд. Мы итак видим и знаем все недостатки своих работ.
Напоследок хочу сказать, что мне бы хотелось, чтобы кино в Архангельске развивалось. С другой стороны, я понимаю, что без столиц снимать нормальное кино в регионах невозможно, но люди, которые им занимаются, очень тонко все чувствуют и прикладывают неимоверные усилия для этого. И оно того стоит.
Беседовала София Богаткина, фото Анастасии Хворост
72947 
1
